Естественные религии организовали жизнь рода,
спасали человечество от окончательного распадения и гибели, создавали колыбель истории, той истории, которая вся покоится на натуральном роде, на естественном продолжении человечества во времени, но имеет своей конечной задачей преобразить человеческий род в богочеловечество, победив естественную стихию.
— Я спорить с вами не стану, — сказала Лида, опуская газету. — Я уже это слышала. Скажу вам только одно: нельзя сидеть сложа руки. Правда, мы не
спасаем человечества и, быть может, во многом ошибаемся, но мы делаем то, что можем, и мы — правы. Самая высокая и святая задача культурного человека — это служить ближним, и мы пытаемся служить как умеем. Вам не нравится, по ведь на всех не угодишь.
А он понимал свое учение не как какой-то далекий идеал человечества, исполнение которого невозможно, не как мечтательные поэтические фантазии, которыми он пленял простодушных жителей Галилеи; он понимал свое учение как дело, такое дело, которое
спасет человечество, и он не мечтал на кресте, а кричал и умер за свое учение.
Не революции, хитрые, мудрые, социалистические, коммунистические устройства союзов, арбитрации и т. п.
спасут человечество, а только такое духовное сознание, когда оно сделается общим.
«Во взгляде Толстого на виновность и преступность людей ясно усматривается, что никакой муравейник, никакое торжество «четвертого сословия», никакое уничтожение бедности не
спасут человечество от ненормальности, а следственно и от виновности и преступности.
Неточные совпадения
Инока корят его уединением: «Уединился ты, чтобы себя
спасти в монастырских стенах, а братское служение
человечеству забыл».
Он тоже, как и брат его атеизм, вышел из отчаяния, в противоположность католичеству в смысле нравственном, чтобы заменить собой потерянную нравственную власть религии, чтоб утолить жажду духовную возжаждавшего
человечества и
спасти его не Христом, а тоже насилием!
Он вынул из кармана тетрадку и подал ее брату. Статья называлась так: «Русская душа»; написана она была скучно, бесцветным слогом, каким пишут обыкновенно неталантливые, втайне самолюбивые люди, и главная мысль ее была такая: интеллигентный человек имеет право не верить в сверхъестественное, но он обязан скрывать это свое неверие, чтобы не производить соблазна и не колебать в людях веры; без веры нет идеализма, а идеализму предопределено
спасти Европу и указать
человечеству настоящий путь.
Не о них нам надо думать, — ведь они все равно помрут и сгниют, как ни
спасайте их от рабства, — надо думать о том великом иксе, который ожидает все
человечество в отдаленном будущем.
Когда бы люди захотели, вместо того чтобы
спасать мир,
спасать себя; вместо того чтобы освобождать
человечество, себя освобождать, — как много бы они сделали для спасения мира и для освобождения
человечества!
Очевидно, это было бы невозможно, и потому надо было
спасти и этот мир, и это
человечество.
Адам получил бы, конечно, в этом помощь Божью и
спас бы и Еву, и
человечество от последствий ее слабости.
Даву поднял глаза и пристально посмотрел на Пьера. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд
спас Пьера. В этом взгляде, помимо всех условий войны и суда, между этими двумя людьми установились человеческие отношения. Оба они в эту минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети
человечества, что они братья».
— Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня
спасло, вы знаете чтó? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство — это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон
человечества. — И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Я верю, что учение это дает благо всему
человечеству,
спасает меня от неизбежной погибели и дает мне здесь наибольшее благо. А потому я не могу не исполнять его.
Даву поднял глаза и пристально посмотрел на Пьера. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд
спас Пьера. В этом взгляде, помимо всех условий войны и суда, между этими двумя людьми установились человеческие отношения. Оба. они в эту одну минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети
человечества, что они братья.